Ваши герои в фильмах "О Шмидте", "Любовь по правилам... и без", теперь "Пока не сыграл в ящик" вынуждены менять приоритеты, так как достигли определенного возраста. Ваши приоритеты так же подвергаются переоценке или же просто ваш агент посоветовал изменить амплуа?

Жизнь так устроена, что приоритеты меняются со временем. Я никогда не мог понять, как это происходит. И, как успешный актер, я уже двадцать пять или тридцать лет не имею дел с агентами, мне просто звонят и предлагают роль.

Вообще в литературе не так много героев старше пятидесяти. А если и есть, то их можно сосчитать по пальцам. Во всяком случае, я могу назвать лишь нескольких. И если речь зашла о человеке старше шестидесяти пяти, то персонаж этот будет присутствовать лишь для того, чтобы показать его старомодность и дать молодым героям посмеяться над ним.

У меня была масса возможностей провалиться как актеру, потерять свою популярность. Но главный мой козырь - никогда не пытаться повторить успех предыдущей работы. Для актера - это смерть.

Но многие попадаются на эту удочку: всегда найдется кто-то, кто сможет уговорить их сделать что-то похожее на успешный фильм. Второй раз может тоже повезти, но стоит тебе повториться и сделать это в третий раз - ты пропал, попал в ловушку. У меня так было с "Беспечным ездоком", там я играл героя старше. Следующий тоже был старше, а почему так вышло? Да зритель никогда толком и не знал, сколько мне лет, а потом мне было уже сложно играть персонажей своего возраста, то есть моложе предыдущих...

Когда я впервые задумался над вопросом взросления, я решил, что в каждом герое надо искать вакуум, чтобы заполнить его собой. Вакуум там, где все давно решено. Например, мужчины среднего возраста в кино обычно отцы. Они всегда знают, как лучше, и знают, откуда появились дети. Почему? Они ведь никогда не снимают штанов, откуда им знать это? И я добавил сексуальности.

Это было первое, о чем мы заговорили с Мартином Скорсезе, когда собирались работать над "Отступниками". Я хотел добавить своему персонажу сексуальности. Не знаю, возможно, я переусердствовал (смеется), но мне так не кажется. Я случайно слышал что-то похожее о каком-то гангстере, но не стал заниматься исследованиями. Мой персонаж был сошедшим с ума королем. Но чуть позже я узнал, что действительно существует похожее сексуальное безумие, и я сделал весьма удачную его проекцию на своего героя.

Вас не раз называли секс-символом, что вы такого для этого сделали?

У меня есть особая техника. Никаких трюков, чистый животный магнетизм. Это одна их тех вещей, в которых нельзя дать точного рецепта.

Вам, наверное, непросто пройтись по улице...

Я этого просто не делаю. Но сейчас мне приходится выходить на улицу курить - потому что нигде в ресторанах курить нельзя. Вообще-то я люблю размяться во время ужина, но здесь, в Лондоне (мы разговаривали перед лондонской премьерой фильма "Пока не сыграл в ящик". - М.Д.), вечером на улице всегда светлее, чем днем, из-за вспышек фотографов. С этими новыми правилами им повезло - они всегда могут снять меня с сигаретой.

Что касается прогулок, скажу о Европе. В Америке все немного иначе. В Европе и здесь, в Лондоне, я не могу пройти двух шагов от автомобиля до дверей отеля, чтобы меня не сфотографировали. И так уже по крайней мере двадцать лет.

Вас это не раздражает?

Большинство их них просят автографы, но я знаю, что эти люди - профессионалы. Я ничего не имею против профессионалов и подписал массу автографов. В конце концов публичность - часть моей профессии.

И, знаете, я не могу пожаловаться на фотографов. У меня был период, когда мне пришлось провести в Лондоне два месяца. И здесь мне пришлось как-то попросить фотографов не делать снимков. И ни один не сделал ни кадра! Так что до тех пор, пока мы знаем границы дозволенного, я ничего не имею против профессионалов.

Но сейчас все сильно изменилось - папарацци вам дают спокойно жить? Более молодые актеры - как Шон Пенн например - не терпят вторжения в частную жизнь.

Конечно, у меня тоже были подобные ситуации - когда, например, папарацци снимали мою новорожденную дочь. Но это была не ситуация, которая касается меня лично. Она касалась моего ребенка, а это совершенно другое дело. Так что мне пришлось отобрать камеру.

Вы так рассказываете об отношениях со своими детьми, как вам удается их сохранить, ведь вы не живете вместе?

Ну, эти отношения не настолько прекрасны, как вы могли подумать. Но, знаете, я помню, как родилась моя первая дочь, свои ощущения...

Вы присутствовали на родах?

Нет, тогда это еще не разрешалось. И когда мне сказали: "У вас дочь", - я почувствовал невероятное - моя жизнь изменилась. Изменилась навсегда!

Да, а уже при рождении своих следующих детей я был во время родов в палате, я видел, как они рождаются... Страшно было, скажу я вам.

Вы знаете кинобизнес уже больше пятидесяти лет, сейчас он сильно изменился?

Да, я начинал в анимационном департаменте MGM в 1955-м, и, конечно, сейчас все сильно поменялось. Возьмите хотя бы налоги. Все независимое кино вышло из тех времен, когда налоги на индивидуальный бизнес были 19 процентов. На корпоративный - 25. С такими налогами снимать независимое кино было дешевле и проще. Это фундаментальная разница, она многое объясняет в современном положении кино. Что еще? Ну чтобы далеко не ходить. Миллионы кинотеатров, где показывают фильмы, которые в прошлые времена едва ли заработали малую часть того, что они зарабатывают сегодня.

В каждой крупной студии есть специальный отдел, который должен решать, принесет фильм прибыль или нет. И эти люди всегда ошибаются!

Источник: Московский Комсомолец

Автор: Мария Давтян