Публикуем архивное интервью 1972 года, когда корреспондент Interview подловил Николсона на Нью-Йоркском кинофестивале. Оказалось, что Николсон — не только отличный актер и смелый режиссер, но и еще завзятый синефил, который посмотрел почти все фильмы программы и вообще знает о кино побольше иных кинокритиков.

Отзывы о вашем фильме «Садовый король» как-то изменили ваше мнение о нем?

Нет. Хотя в какой-то момент я засомневался. Мне казалось, что фильм сделан на очень высоком уровне. Пусть он и сложный. Персонаж не похож на романтического героя. Фильм посвящен тяжелым отношениям. Типичные составляющие некоммерческого фильма. Хотя это не означает, что он должен быть некоммерческим. Если фильм хорошо сделан, он так или иначе найдет путь к зрителю. После «Пяти легких пьес» все ждали, что Боб Рафельсон и я сделаем дальше. И вот так оказалось, что успех фильма — он же хорошо сделан — публика восприняла как неудачу. Иными словами, изменения в стиле вместо того, чтобы привлечь зрителя, оттолкнули его.

Подобная история была и с фильмом «Любовь после полудня» Эрика Ромера. Но его все-таки хорошо приняли, учитывая то, о чем этот фильм и как он снят.

Да, но у Ромера еще меньше возможностей. В этой стране почти вся его аудитория ограничивается Манхэттеном. Так что ему еще сложнее, чем мне. Он вообще самый литературоцентричный режиссер — по моим стандартам он скорее писатель, а не режиссер. Но я им восхищаюсь, хотя мои вкусы разнятся со вкусами его поклонников. Например, они считают, что «Моя ночь у Мод» несравненно лучше «Колена Клэр», хотя из его фильмов это мой любимый. Он более чувственный. Я люблю его за то, что он цветной, хотя, вообще говоря, меня бесит, когда зрители отдают предпочтение цветным фильмам.

Он не такой скучный и не такой медленный.

Верно, не такой медленный. Хотя я постоянно отстаиваю права «неторопливых» фильмов.

Считаете ли вы, что «Последнее танго в Париже» Бертолуччи — это намеренно коммерческий фильм?

Бернардо очень коммерческий. Отчасти в этом отображается его социологическая шизофрения: он с одной стороны итальянский левак, с другой стороны — снимает очень барочные, почти оперные фильмы. В некотором роде это символ декаданса. Бернардо — мой хороший приятель, и, конечно, так говорить о нем немного жестоко с моей стороны. Но, думаю, он не обидится. Он очаровательный. Я хочу сказать, он художник высшего ранга, чья жизнь настолько же интересна, как и его фильмы.

Кстати, а вам не кажется, что «Садового короля» критиковали за то, что его реальность слишком близка для зрителей?

О да, всех были глубоко задеты. Но для меня очень важна реакция, какая бы он ни была. Когда критик или зритель ненавидит меня, это значит, что я сделал что-то непопулярное. А именно небанальность определяет художника как художника.

«Скромное обаяние буржуазии» — не кажется ли вам, что этот фильм Бунюэля слишком мягкий для него? Или это все-таки шедевр?

Нет, он не мягкий, а во многом провокативный. Но я сужу по себе, и для меня этот фильм по сравнению с остальными его работами — второго или даже третьего ряда. В нем есть веселые моменты, хорошая игра актеров, но это не дотягивает до уровня Бунюэля — не та степень изобретательности, символики, да и у повествования нет нерва.

А вам нравится, в каком направлении двигается сейчас Годар?

Я уважаю его, но как зрителю мне остается только сожалеть. Годар невероятно стерилен и социологичен. Но я думаю, он снимает такие фильмы как «Письмо Джейн» потому, что иначе нельзя — это было бы нечестно. И его можно понять: снимать развлекательное кино, когда во Вьетнаме гибнут люди из-за свинских социальных условностей, значит для него быть режиссером-декадентом. Поэтому он и делает сегодня фильмы-эссе, посвященные той или иной ситуации. Хотя у него есть проблема: он, конечно, снимает для более интеллектуальной аудитории, но давно не предлагает ничего нового. Они его либо любят, либо ненавидят — и определись со своим чувством очень давно.

А как европейские режиссеры приняли ваш режиссерский дебют «Он сказал поехали»?

Большинство из них восприняли фильм с уважением. Милошу Форману очень понравилось. А Роману Полански не очень. Ему понравилось, как фильм сделан, но на его вкус он был слишком натуралистичным.

А самому он вам нравится?

Я думаю, это очень хорошо для первого фильма. Пока этого мнения не переменил.

Вернемся к чужим работам. Как вам «Две англичанки и континент» Франсуа Трюффо?

Опять же, это хороший фильм, но не первоклассный. Но понимаете, когда говоришь о таких режиссерах как Трюффо, Феллини, Бунюэль, тот же Годар, ты говоришь о чемпионах мира. Это режиссеры, которым уже не нужно ничего доказывать. Поэтому ты всегда сравниваешь их фильмы с остальными их работами. «Две англичанки» — это просто другая сторона «Жуля и Джима». Жан-Пьер Лео тут по-своему обаятелен, но ему не хватает энергии Жанны Моро, которая придавала фильму легкости. На этот раз он снял более педантичный и академичный фильм. В нем не хватает чувственности. Хотя во всем остальном это блестящий фильм.

А «Рим» Феллини?

Восхитительно. Это необычная и очень редкая вариация травелога — тут же больше Феллини, чем настоящего Рима. Это фантастический ответ на насущный вопрос: что еще сегодня зрители не видели, но хотят посмотреть? Понимаете, о чем я? В фильме Годара нет ничего нового, как в фильмах Бунюэля или Трюффо. А у Феллини — есть.

Источник: interviewrussia.ru